XI. БЛИНЫ
Перед строжайшим семинедельным Великим постом есть неделя мясопустная, когда не разрешается есть мясо, но можно рыбное, скоромное (молочные продукты), спиртное. Именно потому, что разрешается есть животное масло, неделя так и называется — МАСЛЕНИЦА. Неделя блинная.
В районе, где мы жили — Черкизово, Преображенка, Сокольники — для ее населения, кустарей, ткачей, многочисленных лошадников, считалось, что это те последние семь дней перед постом, когда еще можно оскоромиться, и поэтому эти дни стали днями отхождения от дел, неделей веселья и застолий.
Соседи знали, что в доме с широкой басовитой калиткой живёт священник, и на масленицу многие звали отца на блины. Отец брал меня с собой, чтобы, сославшись на ребенка, можно было бы не засиживаться.
Блины пекутся и едятся в огромных количествах. Старики едали блинов до сотни. Да это и не удивительно. Славно было закусить рюмку водки горячим блином, обязательно тонким, почти просвечивающим, окунутым в сметану или в горячее растопленное масло, в горячий же, жидкий, чуть подсоленный желток, съесть блин, обернутый вокруг кусочка селедки или семги, и видеть, как на столе стоят десятки мисочек, тарелочек и судочков с грибками, соленьями, рыбными разносолами и просто лежат осетрина, белуга, севрюга, икра кетовая, икра зернистая, икра паюсная, икра ястычная.
Горячую рыбу подавать не принято, но стол должен ломиться от рыбного и масляного разнообразия. Гостям, перекрестившимся и севшим за стол, нужно было только выбирать, что положить на верхний блин из дымящейся стопки на его тарелке и, выбрав кусочек, положить на блин, обильно полить маслом, сметаной или яйцом, а то и тем, и другим, и третьим вместе, завернуть блин в трубочку, сломать пополам и такой капающий горячий конверт положить в рот. Если блин действительно блин — тонок, как папиросная бумага, то такой смачный конверт почти не жуется. Он глотается, и глаза уже ищут, чем начинить следующий и какую водку заедать следующим смачным мешочком.
А в это время хозяйка несет на тарелке в крахмальной сухой салфетке уже следующую гору горячих блинов, которые надо сразу же брать и, начинив, съедать немедленно, чтобы не дать им остыть. Графины на столе все меняются, и хозяева похваливают свои настойки (на масленице пилась, главным образом, водка и всевозможные настойки на ней – на лимонах, на орехах, на чесноке, на меду, зубровке, анисе, перце.). Хозяйка атаковала гостей, еле успевавших съедать, все новыми порциями.
На кухне, из глубины печи кочергой подгребали уголья и к этим угольям ставили сковородником на длинной, чуть у самого сковородника обгоревшей палке, намасленную сковороду, стряхнув с нее очередной готовый дырчатый блин. Масло стояло либо в горшочке, либо в миске. Мазали его специальным помазком — половинкой сырой картофелины или луковицы, насаженной на вилку. Окунув эту половинку в масло плоской, обрезанной ее стороной, быстро водили по сковороде, из макитры черпали порцию жидкого теста, лили на сковороду и сковородником эту сковороду чуть крутили, чтобы тесту можно было разлиться ровно. Затем — к углям в печь, снять с другой сковороды блин, смазать, налить, покрутить, поставить к углям, затем вынуть из печи одну из сковородок, ножом перевернуть блин и снова поставить в печь.
Это называлось обедом, хоть и ели блины, а уж только потом — чай. Каждый из гостей съедал уж не менее двух десятков, мой дядя Петя, который ждал масленицы, чтобы ходить в гости, съедал до ста штук. Значит, спечь надо было непредсказуемое число блинов, и сделать это не заранее, а именно в нужный момент. Несмотря на спешку, каждый блин должен быть похвален, а, значит, нельзя ни недопечь, ни перепечь, и в каждый блин надо вложить хозяйскую душу.
Словом — широкая масленица!
